повесил, наконец, спал, и наружу вырвалась вся тьма, которую так старательно пытался запрятать глубоко в своем сердце.

* * *

Я вспомнил тот зимний судьбоносный вечер. Так четко, словно он произошел лишь вчера.

Унис долго болела, и ничто не могло заглушить ее боли, сколько бы лекарств и заклинаний мы с Инуром ни перепробовали. Сводный брат из кожи вон лез, чтобы добыть как можно больше денег нам на пропитание и неизвестное чудодейственное средство, которое исцелило бы мать. Однако такового не было, вот только Инур, как осел, упорно продолжал искать его, не теряя надежду. Я же оставался большую часть времени дома, рисуя картины и ухаживая за Унис.

Тот вечер был особенно холодным — пришлось даже печку дровами затопить, невзирая на жесткую экономию. На улице валил хлопьями снег, а Инура, ушедшего по какому-то рабочему делу, все не было и не было. На скорую руку сделав Унис чай, я напоил ее и накормил теми немногими сладостями, которые достались в качестве дара от прошлого довольного клиента, заказавшего у меня картину. Да… тогда еще я умел грамотно держать кисть в руке и выводил, воистину, любопытные творения.

Немного поев, Унис отложила от себя кушанье и чашку-пиалу.

— Унир, нам надо поговорить, — хрипло сказала она, красота которой за последний год сильно увяла, да только матушка по-прежнему оставалась необычайно прекрасной для своего возраста.

— Поговорить? — усевшись рядом и забравшись ногами под одеяло, спросил ее я.

Унис не спешила отвечать мне. Улегшись на хлопчатобумажный матрас, она задумчиво посмотрела в потолок. В отблесках масляной лампы ее лицо казалось особенно мрачным и таинственным.

— Я ведь никогда не рассказывала тебе, что случилось с твоими бабушкой и дедушкой… с моими родителями…

Я недоуменно посмотрел на нее, не совсем на тот момент понимая, почему матушка вообще подняла этот разговор. Не то чтобы не уважал предков, но… какой толк в разговорах о них? Особенно если мне так и не довелось с ними свидеться…

— Нуууу… твой отец — великий заклинатель кисти. Ниир. Ты рассказывала мне немного о его чудачествах.

— Чудачества — это далеко не все… — хмуро заметила Унис и посмотрела на меня. Взгляд ее был решительным. — Есть вещи куда более важные, которые тебе следует знать.

Матушка говорила и говорила, а снег на улице валил и валил, засыпая все вокруг… пряча под собой всю грязь этого края. Унис поведала мне о том, что отец Ниира — мой прадед — был великим человеком в Совете заклинателей кисти, который стремился добраться до самой сути нашей природы и научиться творить и повелевать воистину мощными заклинаниями. В свое время ходили слухи, что именно его опыты вызвали страшное извержение — лава вырвалась из недр земли, и главное здание Совета со всеми близлежащими постройками (в том числе огромной и древней библиотекой) утонули в «огненной реке». В ходе этой трагедии прадед погиб вместе с другими блистательными умами своего времени.

Ниир, его сын, с супругой Куми смогли сохранить часть знаний, которые казались утерянными, и принялись тайно продолжать исследования моего прадеда. В ходе них они обнаружили древнее и забытое заклинание, которое способно передавать магическую силу от одного заклинателя кисти другому. Однако все это было бы слишком просто и радужно, не будь одного мрачного условия — такие темные заклинания требуют жертву. В данном случае: умереть должен тот, кто желает передать свою магическую силу другому.

Ниир и Куми были не согласны с новой политикой Коллегии, пришедшей на смену Совету и решившей не развивать дальнейшие исследования природы заклинателей кисти, а наоборот ужесточить над нами контроль. Однако супруги понимали, что не смогут противостоять таким влиятельным личностям и возложили надежды на единственное дитя — Унис. Ниир и Куми намеревались пожертвовать собой и передать дочери свои магические силы, сделав ее в два или даже четыре раза сильнее. Однако когда пришло время ритуала, дед струсил и не пожелал исполнять задуманное. Куми, которой на тот момент полностью овладело желание отомстить Коллегии за все лишения и запреты, убила супруга, забрав его силу себе, а затем принудила дочь участвовать в кровавом ритуале, и таким образом Унис в семнадцать лет сделалась сиротой. Никто не замыслил ее в убийстве родителей, и она, продав большую часть имущества, поселилась в жилище скромнее, стараясь забыть ужасы той ночи.

Выходит, все мои ранние и недолговечные мысли о том, что у матушки были братья и сестры, и что она после смерти Ниира сбежала из дома от матери, оказались обманом — кашей в голове, вызванной действием замка, мешавшего мне вспомнить детали и предпосылки, приведшие к тому, что случилось тем зимним вечером.

Рассказав все это, Унис, прокашлявшись, невесело произнесла:

— Мне осталось недолго…

— Не говори так! Кто же встретит отца и отчитает его, когда он вернется?! — полушутливо воскликнул я, однако понимая, что слова матушки были не беспочвенны.

Унис хрипло рассмеялась, затем помрачнела.

— Похоже, это придется сделать тебе, Унир.

Между нами воцарилось гнетущее молчание. Размышляя об услышанном, я все-таки осмелился спросить:

— Выходит, в тебе силы как в трех заклинателях?

Унис на это усмехнулась.

— Пускай и так, но я никогда не позволяла себе использовать ее во всю мощь. Она не дает ничего хорошего ее обладателю — только страдания и сожаления. Такова суть темных заклинаний — тебе может казаться, что они одаривают тебя большим могуществом и возможностями, но на деле лишь делают более несчастным.

— Я все равно не могу поверить, что дедушка и бабушка совершили такое. Это… — я растерялся, не в силах подобрать верные слова.

Унис мрачно улыбнулась.

— Эгоистично, — я замялся. Матушка абсолютно верно отразила мою мысль, но озвучивать такое… было крайне неуважительно. Унис усмехнулась. — Расслабься, Унир. Подчас нужно говорить так, как есть, и их поступок был и правда эгоистичным. Матушка прикрывалась мыслями о том, что совершает благо, но на деле за этой ширмой скрывались личная неприязнь да желание мести. Все-таки Коллегия изничтожила ее семью, уличив их в запретном колдовстве.

— Их обвинения были правдивы?..

Унис помедлила.

— Кто знает… Факт остается один: они передали мне свою магическую силу и погибли. Весьма глупо и печально, — рассказ матушки удивил меня и сбил с толку. Однако на тот момент история эта не воспринималась мною слишком серьезно, потому что фактически-то приключилось все это не со мной и достаточно давно… Было такое чувство, как будто легенду какую-то слушал. Вот только дальнейшие слова Унис заставили пуще изумиться, и перевернули все в голове вверх дном. — Теперь, похоже, настало время передать